Храните документы!

Каждый правильный юрист после первых десяти — пятнадцати минут разговора с клиентом, нужных, чтобы первоначально вникнуть в ситуацию, обязательно произносит фразу: «Давайте посмотрим, какие документы у вас есть». После этого он с замиранием сердца ждет, что будет дальше.

Если клиент, напрягаясь, как штангист, вытаскивает из-под стола сумку, битком набитую бумагами, то юрист вздыхает с облегчением. Пусть даже 90% бумаг окажутся ненужными для дела, все равно оставшиеся 10% — это ключ к успеху.

Если же клиент в ответ грустно вздыхает и говорит: «Да у меня ничего особо и нет», то юрист мысленно увеличивает гонорар вдвое, сроки – втрое, а шансы на успех делит пополам и начинает думать о том, где найти то, что может быть найдено, и как обойтись без того, что найдено быть не может.

Поэтому идеальный клиент для юриста – это клиент с большим семейным архивом, в котором бережно хранятся все полученные им и двумя – тремя поколениями его предков юридически значимые бумаги. Посмотрим, как это бывает. Все приведенные примеры абсолютно реальны и взяты из нашей практики.

Пример первый. Как надо делать

В некоей семье родились две сестры: старшая в 1915, а младшая в революционном 1917 году. У старшей сестры были дети, а потом и внуки. У младшей своих детей не было, но внуки старшей сестры заботились о ней как о родной бабушке, и она умерла у них на руках.

К слову, старшая сестра умерла в возрасте 85, а младшая – в возрасте 95 лет, обе в абсолютно ясном уме и твердой памяти. Это люди, детство которых пришлось на гражданскую, а юность – на Великую Отечественную войну. Железное поколение!

После смерти младшей сестры единственные остававшиеся родственники — внуки старшей сестры – захотели вступить в наследство. При нашем содействии они обратились к нотариусу. Нотариус, выяснив, что завещания не было, попросил доказать родство. Мы несколько погрустнели, представив масштаб проблемы (попробуй найди документы почти вековой давности!), но внуки отнеслись к этому с оптимизмом и полезли в семейный архив. Из его недр были извлечены и предъявлены нотариусу оформленные в Симоновом монастыре рукописные (!) «Сведенiя въ Симоновский участокъ № 691 июля 30 дня 1918 года», в которых говорилось, что «Мещанина города Судиславля Костромской губернии М. дети — дочь О. родилась 1915 года 12го июля и крещена 15 июля того же года, и К. родилась 1917 года 3 марта и крещена 10 марта того же года». Нотариус опешил, но документ принял и свидетельство о праве на наследство выдал. А если бы этот документ не сохранился в семейном архиве? Наследникам светил бы суд с непредсказуемыми результатами. Симонов монастырь был взорван в 1930 году. Куда переданы его книги регистрации рождений и сохранились ли они до наших дней?

Пример второй. Как не надо делать

К нам обратились наследники и рассказали, что месяц назад умерла их бабушка Н. Бабушке с довоенных времен принадлежал земельный участок и дом в Тульской области, и наследники хотели бы оформить свои права на него. С подтверждением родства проблем не возникло. А вот с документами на недвижимость… Их просто не было. По словам наследников, их умершая родственница не осознавала необходимости оформлять «какие-то бумажки»: «Это мой дом, я в нем полвека живу, чего ж тут еще-то?».

Казалось бы, это не проблема, есть государственные и муниципальные архивы. Можно направить туда запрос и получить справку о том, что согласно поземельным книгам в таком-то году такому-то человеку был выделен участок такой-то площади в такой-то деревне. Собственно, мы при содействии нотариуса так и сделали, но получили ответ, что поземельные книги по этой местности за период до 1942 года в архиве отсутствуют, поэтому запрашиваемой информацией архивы не располагают.

Из разговоров в местной администрации выяснилось, что, когда осенью 1941 года гитлеровские войска подошли к Туле, архив сельсовета сожгли, чтобы немцам не достался. А потом, когда немцев выбили, никто не озаботился восстановлением записей о праве Н. на дом и землю: ни она сама, ни сельсовет. До того ли было: порушенное бы восстановить, да продовольствие бы вырастить для Красной армии и для себя. А дальше как-то так и пошло: все привыкли, что дом и участок бабушке Н. принадлежат, никто этого не оспаривает, вот она и в доме живет, и землей пользуется.

Когда наследники осознали масштабы проблемы, неизбежность обращения в суд и стоимость юридических услуг, они «ушли подумать», но так и не вернулись.

Пример третий. Как еще бывает

К нам обратилась бабушка, у которой умер муж, и которая хотела вступить в права наследства после него. Всё бы ничего, есть масса общих документов, фотографий, но нет ключевого документа – свидетельства о браке. Поначалу мы решили, что оно просто утеряно, и начали выяснять у бабушки, где они с мужем расписывались, чтобы получить в ЗАГСе дубликат свидетельства. Казалось бы, никаких проблем, получить дубликат – проще пареной репы. Но оказалось не все так просто.

Оказалось, что бабушка с мужем познакомились на войне, когда служили в одной части. Там же и свадьбу справили. А оформить свидетельство им тогда негде было: на передовой ЗАГСов не было. А потом как-то закрутились, ну и результат налицо: свидетельства о браке у них не было никогда.

С помощью «Памяти народа» нашли данные о части, в которой они оба служили: такой-то зенитный прожекторный полк. А дальше? Отправлять запрос в Подольск, в Центральный архив Министерства обороны о том, не имеется ли в документах полка записей о вступлении в брак такого-то и такой-то? В общем, пришлось побегать, чтобы помочь бабушке.

Послесловие

После этих случаев мы часто задумываемся: а как решаются такие вопросы в местностях, бывших под оккупацией? Ведь в некоторых местах – в той же Псковской области – оккупация длилась три года. И в это время люди рождались, вступали в брак, умирали… Что приносят в этих случаях нотариусам, ведь советские свидетельства там и тогда никто не оформлял, и в советских архивах этих данных нет. Неужели выданные оккупационными властями справки с немецким орлом? Что ж, может быть, мы когда-нибудь столкнемся и с таким вопросом. Ведь мы всегда готовы помочь людям в решении возникших у них проблем.